лет в 13 воспитатели решили, что пора ему в ремеслуху, а там в такой оборот его взяли, что чуть не сдох: кормили впроголодь, а вкалывать заставляли за троих;
в 24 призвали парня в армию, и сразу - на передовую: необученного, необстрелянного, но он и тому был рад, всё лучше, чем в ремеслухе с голоду дохнуть;
в 28 лет демобилизовался мужик - и опять вкалывать за три копейки; когда ему 36 стукнуло, старший воспитатель колонии сдох, но подручные все остались; но с мужиком уже гораздо мягче обращались, зубы прикладом не выбивали больше, а оставшиеся даже запломбировали.
мужик, однако, работящий был, тянул себе лямку; зубы крошились, конечно; а когда исполнилось ему 67, новый начальник колонии стал новые порядки вводить - ворота лагеря нараспашку, конвой убрали, колючую проволоку тоже.
в 74 года у мужика все пломбы из зубов сыпаться начали; и за то возненавидел мужик новую власть, да и предыдущего начальника недобрым словом поминал. А с теплотой говорил только о годах своей молодости.
Journal information