Да, жизнь неизменна, но как изменяется ракурс,
Когда ты - с любимой иль в сутолке старых друзей,
А я здесь страдаю, как трактор, поставленный раком,
Один, как пацан, не посаженный на карусель.
Как давит на душу тоска! - как, от пива, пузырь мочевой:
Хотел бы я ею, блаженно сопя, обоссаться!
В какую уретру, скажите же, через чего
Мне брызнуть наружу потоками ассоциаций?
Стихи? Не спасают. Искусствен их посвист неистовый.
Стихает и тает их остохуевший напев.
Моя авторучка - как пенис в руке онаниста,
И тухнет душа, как окурок, в плевке зашипев.
Без смысла и цели, поллюцией строки струятся,
Где рифмы и ритмы - ненужный и жалкий прицеп,
Я жду ваших писем, как женщина ждет менструаций,
Надеясь на чудо и данный подругой рецепт.
Хирургам на диво в виске моем бьется аорта,
По жилам слезами разлился разлуки токсин,
И вторником грустным мне пусто, как после аборта.
Но где вам понять внутриматочный натиск тоски!
Могадишо, 1972 г.
По вторникам прилетал самолет из Москвы. И привозил письма. Или не привозил. Чтобы побудить друзей писать мне почаще я написал это стихотворение. Это было в Африке, в Сомали, где на заре туманной юности я работал переводчиком.
Надеясь на чудо и данный подругой рецепт.
Хирургам на диво в виске моем бьется аорта,
По жилам слезами разлился разлуки токсин,
И вторником грустным мне пусто, как после аборта.
Но где вам понять внутриматочный натиск тоски!
Могадишо, 1972 г.
По вторникам прилетал самолет из Москвы. И привозил письма. Или не привозил. Чтобы побудить друзей писать мне почаще я написал это стихотворение. Это было в Африке, в Сомали, где на заре туманной юности я работал переводчиком.
Journal information