У Антона Павловича Чехова, "певца сумеречных настроений", были, как известно, братья, люди во многих отношениях несчастные. Хотя по части счастья и самому Чехову похвастаться особенно нечем. Зато братья были небесталанны. Например, Александр в своих письмах так прожигал глаголом сердца родственников, что любо-дорого читать. Правда, это всё очень грубо, нарочито натуралистично (при этом иногда изысканно); да и от писем Чехова к братьям и друзьям с непривычки можно слегка вздрогнуть.

Александр  жалуется Антону в письме: "Метеоризм до того силён, что я пишу тебе это письмо при свете газового рожка, вставленного в анус". (Замечательный образ. Невольно пытаешься себе представить, как оно там всё работало).

Он же, Александр, в другом письме Антону: "Я распорядился, чтобы в сортире только срали, а мочиться рекомендую на свежем воздухе (...) Нанял прислугу, но такую, что ей-же-ей я когда-нибудь ночью ошибусь и вместо Анны залезу на неё. Этим я не хочу сказать пошлости, но выражаю удивление её формами". (Элегантное замечание.)

Антон Чехов, в письме редактору Лейкину - по поводу свадьбы в соседской квартире: "Жениху, который собирается тараканить свою невесту, такая музыка должна быть приятна, мне же, немощному, она мешает спать". (После знакомства с эпистолярным наследием Чеховых я ввела в свой лексикон красивый глагол "тараканить". Некоторые уже догадываются, о чём речь).

Антон Чехов наставляет брата Николая: "Спать с бабой, дышать ей в рот, слышать вечно её мочеиспускание, выносить её логику, не отходить от неё ни на шаг - и все из-за чего! Воспитанные же в этом отношении не так кухонны. Им нужны от женщины не постель, не лошадиный пот, не звуки мочеиспускания, не ум, выражающийся в уменье надуть фальшивой беременностью и лгать без устали... Им (...) нужны свежесть, изящество, человечность, способность быть не дыркой, а матерью..."

Антон Чехов - архитектору Шехтелю: "...По-прежнему тараканить некого. Работы много, так что бзднуть некогда". (Да, краткость - как ни крути, сестра таланта.)

Александр Чехов - Антону Чехову (о жене): "Наталья Александровна ежедневно объедается, принимает слабительное, страждет животом, клянется быть воздержанной, но не держит слова. Водку пьёт, заражена нигилизмом и либерализмом". (Готовый персонаж, бери и вставляй в пьесу.)

Антон Чехов - Александру Чехову: "Ни один порядочный муж или любовник не позволит себе говорить с женщиной о сцанье, грубо, анекдота ради иронизировать постельные отношения, ковырять словесно в её половых органах..." (Всё-таки он был моралист.)

Александр Чехов - Антону Чехову: "Обуреваемый плотскими похотями (от долгого воздержания), купил себе в аптеке гондон (или гондом - черт его знает) за 35 коп. Но только что хотел надеть, как он, вероятно, со страху, при виде моей оглобли лопнул. Так мне и не удалось. Пришлось снова плоть укрощать..." (Чрезвычайно грубо и чрезвычайно зримо.)

Чехов - Суворину, о японке-проститутке: "Стыдливость японка понимает по-своему. Огня она не тушит и на вопрос, как по-японски называется то или другое, она отвечает прямо и при этом, плохо понимая русский язык, указывает пальцами и даже берет в руки, а при этом не ломается и не жеманится, как русские. И все это время смеется и сыплет звуком "тц". В деле выказывает мастерство изумительное, так что вам кажется, что вы не употребляете, а участвуете в верховой езде высшей школы. Кончая, японка..." (Дальше я, пожалуй, зажеманюсь и не буду продолжать; заодно сохраню интригу.)

Чехов о Цейлоне: "По самое горло насытился пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами. Когда у меня будут дети, я им скажу не без гордости: "Вы сукины сыны, в своё время я имел сношение с черноглазой индуской. Где? В кокосовой плантации в лунную ночь". (Детей не было, к счастью для них.)

Александр Чехов - брату Антону: "В супружеском отношении я стал швах и даже у домашнего очага не вырабатываю достаточно материалов не только для онанизма, но и для коитуса".

Впрочем, потом более или менее наладилось, о чем Александр оповестил брата стихотворно (одно слово я заменила)

"Живу не авантажно,
Но не кляня судьбу;
гребу я хоть неважно,
но всё-таки гребу".

Надо сказать, что Чехов и его братья (и их женщины) - это отдельная, долгая, увлекательная история. Но не всем она может понравиться.

Наталя Белюшина